Охотник со скальпелем

Она проводит вскрытие, как сотни раз прежде — спокойными движениями, по проверенному алгоритму. Но в этот раз воздух в морге сжимается; привычные ориентиры ломаются, когда она замечает знакомый почерк — не следствие рутинной практики, а нечто личное: характерный надрез, особая поза тела, мелочь в виде узла на ремне, которую когда-то видела в детстве. Сердце уходит в пятки, память выстреливает кадрами из дома, где отец появлялся то ласковым, то хмурым, и где по ночам она слышала шорохи, которые объяснялись по-другому. Вскрытие превращается в расследование внутри самой себя: каждый разрез раскрывает не только травмы, но и следы прошлых лжи. Её отец — тот самый мужчина, за которым годами охотится полиция, аккуратно уходя от обвинений. Чужая фамилия в протоколах, но почерк убийцы уже записан в голове. Она знает, как он выбирает жертв, знает манеру оставлять подпись, знает, что он умеет исчезать среди людей. Знание грызёт изнутри: долг эксперта требует фиксировать факты без эмоций, но кровь на столе обостряет чувство предательства и страха. Она продолжает работу, прописывает повреждения, снимает пробы и фотографирует — всё идеально, как того требует процедура, — и одновременно прячет в себе разрушительный вывод, который может обрушить мир. Полицейские доклады о его уходах всплывают в памяти: схемы ухода от правосудия, ложные алиби, ошибки следствия. Она понимает, что тот, кто должен был быть пойман, всё ещё свободен. Морг кажется теперь не только лабораторией, но и местом, где её личное столкнулось с правдой. Она закрывает тело, аккуратно упаковывает образцы и идет на свет коридора, где каждый шаг отзывается эхом решения, которое ещё предстоит принять.